Выступая в Госдуме в день своего утверждения в должности вице-премьера, Денис Мантуров заявил, что нужно осуществить поворот от рыночной промышленной политики к политике обеспечения технологического суверенитета.

Выступая в Госдуме в день своего утверждения в должности вице-премьера, Денис Мантуров заявил, что нужно осуществить поворот от рыночной промышленной политики к политике обеспечения технологического суверенитета.

В былые времена, когда невидимая рука рынка была предметом почти языческого поклонения как среди экономистов, так и среди широкой публики, эта фраза звучала бы как революционный лозунг и вызвала бы шумный скандал. Сегодня это воспринимается лишь как еще один гвоздь в крышку гроба концепции, суть которой можно выразить как «нефть и газ в обмен на всё-всё-всё». Гвоздей в этой крышке и так уже немало, в том числе постучали молотками и наши западные супостаты (в прошлом «партнеры»), за последние месяцы постановившие не продавать нам почти ничего интересного, да и от нашего сырья норовящие отказаться.

Я бы не стал понимать слова Мантурова в том смысле, что мы вообще ставим крест на рынке и возвращаемся к плановой экономике. Скорее, это признание того, что отечественные разработки далеко не всегда могут отвечать одновременно и рыночному критерию, и требованию технологического суверенитета. Отныне, когда нужно будет выбрать что-то одно, наши чиновники и наши промышленники будут обязаны предпочесть суверенитет. Попросту говоря, готовый зарубежный продукт, уже раскрученный и популярный на мировых рынках, как правило, оказывается дешевле российского изделия, для которого рынок еще не создан. Отсюда рыночная логика: зачем делать свое, когда можно купить чужое?

Однако выяснилось, что это дешевизна с подвохом. Покупая импортный товар дешевле, мы доплачиваем зависимостью. Купонами на право управления нами. Это работает примерно как один из видов монопольного сговора: мы вам предоставляем скидку, но вы обязуетесь покупать только у нас. Технологическая зависимость сильно ограничивает возможности для самостоятельной международной политики. Это было ясно и раньше, однако в период СВО это было доказано экспериментальным путем.

Но и это еще не все. Даже в то время, когда Россия не вела себя настолько самостоятельно, как теперь, технологическая зависимость все равно ей вредила, программируя российскую экономику не на опережающее развитие, а на постоянное отставание от развитых экономик Запада и Востока. В самом деле, как догонять тех, кто оригинален, первичен по отношению к тебе как в плане технических идей, так и в плане быстроты и качества их воплощения?

На этом пути могли быть отдельные успехи: скажем, Москва смогла организовать интернет-доступ в общественных местах лучше, чем европейские столицы – однако сама идея покупного прогресса была обречена. Не было никакой случайности, никакого совпадения в том, что на любое нездоровье мировой экономики Россия реагировала острее, чем западные страны, а любой чих валютного рынка валил рубль больше, чем доллар. Но если покупать чужое дешевле, то, следовательно, технологический суверенитет стоит денег.

Война – это вообще дорого, а речь идет именно о технологической войне. Эта война обходится еще дороже, чем войсковые операции. Стоящее ли это дело? Пожалуй, представим, что мы решили поднапрячься и досрочно погасить ипотеку, которую выплачивали долгие годы. Вот это примерно то самое, что в ближайшее время должно произойти со страной. Мы должны выкупить себя из кабалы и зажить в собственном доме.

Что-то подобное один раз уже было сделано в СССР. После окончания Великой Отечественной войны обескровленная страна сразу же, без перерыва на зализывание ран и накопление жирка, отправилась на технологическую войну. Были сформулированы и реализованы два проекта – атомный и ракетный. Именно результаты этих проектов обеспечили наш суверенитет на семь десятилетий вперед. Если бы такие результаты не были достигнуты, история страны пошла бы совершенно другим путем.

Сегодня настало время сформулировать новые проекты сопоставимой значимости, которые определят жизнь будущих поколений на сопоставимый срок – от электронного до фармацевтического. Конечно, сейчас речь идет, прежде всего, о создании военно-технического превосходства, которое понадобится России на обозримое будущее. Но в идеале жители России должны летать на своих самолетах, ездить на своих автомобилях, лечиться своими лекарствами. Причем это не означает построения экономической автаркии, русского варианта чучхе. Вложения в технологический суверенитет – это еще и вложения в наш будущий экспортный потенциал, в достойное место страны в международном разделении труда.

Кстати, Мантуров не стал повторять мантру об импортозамещении, а заговорил об импортоопережении – в самом деле, замена импортных технологий на их отечественные аналоги точно так же программирует наше отставание, как и ввоз готового продукта. Это не говоря уже о многочисленных случаях подтасовок, когда зарубежное выдавалось за отечественное путем простой переклейки ярлыка.

Но для импортоопережения мало одной лишь промышленной независимости. Нужна независимость в сфере мысли, в сфере идей. А это означает громадные и продуманные вложения в образование, превращение высшего образования из фабрики дипломов в индустрию воспитания настоящей интеллектуальной элиты. Это означает и перестройку культуры, чтобы не зависеть от Запада в области тех идей и представлений, которые формируют мотивацию и ценности людей. 

Мне кажется, после длительных и не вполне успешных попыток прошлого единственное, что вселяет сегодня надежду на успешное достижение технологического суверенитета, – это осознание того, что ни назад, ни куда-то вбок пути нет. Осознание, которое разделяет и руководство страны, и ее народ. И как раз для России такая ситуация традиционно была мощным стимулом к действию.

Смотрите ещё больше видео на YouTube-канале ВЗГЛЯД

Теги:  импорт , Экономика России , импортозамещение

   Читать дальше.