В украинских пабликах зреет тяжелый плод зрады. Публика начинает подозревать, что Украина проигрывает в информационной войне. Это открытие многих травмирует. Уж где-где, а в информационных ристалищах украинский Центр информационно-психологических операций (ЦИПсО) с 2004 года съел столько собак, что удивительно, что на Украине еще кто-то гавкает.

В украинских пабликах зреет тяжелый плод зрады. Публика начинает подозревать, что Украина проигрывает в информационной войне. Это открытие многих травмирует. Уж где-где, а в информационных ристалищах украинский Центр информационно-психологических операций (ЦИПсО) с 2004 года съел столько собак, что удивительно, что на Украине еще кто-то гавкает.

Похоже, что проигрыш в информационной войне оскорбляет украинцев куда больше, чем проигрыш экономический, политический и военный. В самом деле, страна, которая почти 20 лет трудолюбиво создает, как там принято выражаться, картинку, привыкла весьма лихо превращать любую зраду в перемогу. И вдруг что-то пошло не так. Сшить края рвущегося на глазах симулякра больше не получается.

Ситуация осложняется тем, что Россия вовсе не ведет информационную войну с Украиной. С их стороны сотни профессиональных ботов каждый день рассказывают кровавые истории в стиле госпожи Денисовой. Суровые солдаты инфовойны каждый день перевоплощаются в соцсетях в сирот и инвалидов, взывая к ранимым либеральным душам по всему миру и выклянчивая кто лишнюю гаубицу, кто уличный протест – короче, работают люди. А с нашей стороны шершавым языком военной сводки перечисляется, что и куда сегодня прилетело и кого поразило.

Когда мы, российские журналисты, говорим об информации, мы имеем в виду, с одной стороны, строгие факты, а с другой – ценностные вертикали. Наши вертикали – это тот самый огонь, который вот уже почти век бьется в тесной печурке, это синий платочек, Катюша и современные стихи поэтов-военкоров. Наши факты – это число подбитых самолетов и танков противника. При этом надо понимать, что когда об информации говорят наши украинские коллеги, они имеют в виду совсем не то, что мы.

Году в 2019-м с изумлением узнала из Atlantic Council, одного из самых авторитетных аналитических изданий США, что Россия одновременно ведет военные действия сразу с четырьмя странами: Грузией, Белоруссией, Украиной и Молдавией. Автор статьи был человеком известным и уважаемым. Профессиональный эксперт по России, вызывавший доверие думающей иностранной публики. Понятно, что публика все-таки не настолько думающая, чтобы проверить, где эта самая Молдавия и с кем там она воюет. Но мысль про агрессивную Россию была так хороша, что редактор не стал задавать вопросов.

Могу вполне авторитетно заявить: мы так просто не умеем. Наша журналистика, прошедшая через ждановскую цензуру, через кровь и пот Великой Отечественной, генетически помнит, что такое ответственность перед читателем. Да и читатель умеет это контролировать. Когда в журнале «Русский репортер» мы написали статью про лабораторных мышей и поставили на полосу фотографию крысы, нас стыдила вся страна. Мы просто глупо лопухнулись, но читатели писали, что если нам нельзя верить в мелочах, значит, нельзя верить вообще. И они были правы! И дело даже не в том, что с той стороны врут, а с нашей нет. Дело в том, что мы боремся не с ложью, а с симулякром, в котором мир старательно живет уже давно. Все началось даже не на Украине, а лет сто назад, когда швейцарец де Соссюр начал интересоваться жизнью знака внутри общества. Тема оказалась богатой. Есть означающее, например, слово «корова», означаемое, то есть сама корова, и интерпретация – например, у индуистов, которые считают корову священным животным. Игра всем понравилась. Фуко, Леви-Стросс, Витгенштейн, Тынянов, Шкловский, Лотман, Щедровицкий – все они примяли некошеную траву семиотики. Дело-то хорошее!

Начали с языка и архаичных карго-культов, потом перешли на литературу и психологию, потом дело дошло и до кибернетики, языков программирования и волшебных бинарных систем, а потом…  

А потом случилось нечто неожиданное. Так иногда бывает – хорошее и правильное дело появляется, развивается, растет и вдруг дорастает до чего-то такого страшного, что поначалу вовсе не имелось в виду. Например, одна австрийская мама вовсе не ожидала, что из ее милого Адольфа вдруг вырастет то, что выросло.

Но именно это и произошло со знаковыми системами. Игрушка с означаемым и означающим так понравилась, что интерпретировать кинулись все. Слегка потертый от частого использования знак как способ коммуникации незаметно стал эквивалентен самой коммуникации. Общественность, охваченная азартом интерпретации, начала с легким презрением прощаться со здравым смыслом и во всем видеть знаки. Корова и безо всяких индусов тут же стала не просто коровой, а чем-то большим. В самом деле, мы, европейцы, несущие бремя белого человека, разве так не можем? Оказалось, что можем. И еще как! Знаки отряхнули прах первозданного, обычно очень простого, смысла со своих семиотических ног и улетели в креативный космос.

В начале 1990-х годов в первых номерах русского «Харпер базара» я прочитала удивительную статью о смыслах нарядов Наины Ельциной и ее мужа. Тогда я впервые узнала, что галстук может посылать знаки. Знаки обнаружились также в юбках, туфлях, рубашках, и главное – в именах модных дизайнеров. Впрочем, автор статьи настаивал, что ценность галстука вовсе не в том, что он от, допустим, «Версаче», а в его месседже.  

Но ведь это просто галстук! – подумала я и тем самым расписалась в том, что совершенно не способна мыслить актуально и считывать месседжи. А между тем весь мир стремительно превращался в мольеровского мещанина во дворянстве, который на склоне лет узнал, что всю жизнь говорил прозой.

С этого момента мы перестали общаться. Мы стали посылать знаки. Знаки оказались везде. В компьютерах, в одежде, в политике, в искусстве, в литературе. 

То, что происходит сейчас, это, конечно, революция, которую поднял вышедший из-под плинтуса здравый смысл и простая сермяжная реальность. Беспокойство ЦИПсО понятно. Они же стараются. Плодят симулякр за симулякром. У них кругом знаки и сигналы. Значение потной майки Зеленского разгадывают все мировые медийные гиганты. А гиганты мейкапа каждый день работают над образом президента-солдата, отмеряя до микрона длину его щетины. Бороду отпускать нельзя, но бриться тоже нельзя. Кто даст гаубицу бритому президенту в пиджаке и белой рубашке? Все это – знаки.

Мы, конечно, выиграем эту информационную войну. При всех сложностях. Просто потому, что весь креатив Арестовича не значит ровно ничего рядом с языком фактов генерала Конашенкова. Украина, где 30 лет играли в символы и знаки, и это было так весело, вдруг узнала, что лицом об асфальт – это больно. И мир, кажется, тоже начинает это подозревать. 

Теги:  спецоперация , информационная война

   Читать дальше.