Для того чтобы понять природу современных российско-турецких отношений, необходимо увидеть, насколько редким товаром в современном мире является способность малых или средних государств принимать самостоятельные внешнеполитические решения.

Для того чтобы понять природу современных российско-турецких отношений, необходимо увидеть, насколько редким товаром в современном мире является способность малых или средних государств принимать самостоятельные внешнеполитические решения.

Турция президента Эрдогана ни в коем случае не является удобным или легким партнером. Более того, в последние годы между Москвой и Анкарой возникали ситуации, когда проливалась кровь военных или дипломатов. Каждый раз мы останавливались на грани столкновения, после чего следовал обмен мнениями лидеров, и двусторонние отношения возвращались в сравнительно стабильное русло. Так будет и в случае возникновения нового частного конфликта – в том, что повод для него Анкара может создать, у нас не может быть никаких сомнений.

Однако Турция сейчас – это именно тот редкий случай, когда, разговаривая с государством, мы можем почти на 100% знать – мы ведем диалог с партнером, а не с куклой, за ниточки которой дергает более могущественный соперник из-за океана. На общем фоне это является настолько неоспоримым достоинством, что позволяет относиться к издержкам с позиций хладнокровной дипломатии. Или, как выразился пару лет назад глава российского государства, «не просто приятно, а надежно работать». И дело здесь не только в двустороннем торговом обороте, хотя и он имеет значение.

Собственно говоря, суть положения Турции в международной политике именно в самостоятельности – в мире действительно мало стран, которые принимают решения исходя из своих собственных интересов. Это, как правило, крупные державы, да и то совершенно не все. Китай, Индия, еще пара азиатских стран. Даже Саудовская Аравия, хотя и ведет себя все более уверенно по отношению к США, действует с оглядкой на Вашингтон. На пространстве бывшего СССР такую политику может проводить в полной мере разве что Узбекистан – благодаря созданной за первые десятилетия независимости частичной автаркии. В Латинской Америке таких государств нет: хотя Бразилия и входит в БРИКС, но все равно серьезно перечить США и даже Европе не может. Под давлением военно-стратегических обстоятельств и собственных амбиций даже такие состоявшиеся государства, как Япония, безукоризненно выполняют все пожелания Вашингтона. 

Интересно то, что участие Турции в НАТО, как мы видим, не является препятствием для самостоятельного поведения. На самом деле, в США многие хотели бы избавиться от такого союзника. Но это не так просто сделать. Формально изгнать из альянса очень сложно – это нанесет удар по репутации блока, способности США оставаться лидером наиболее развитых государств и лишит НАТО турецких штыков на случай действительно трагического поворота событий в отношениях с Китаем и Россией. Поэтому США терпят Турцию и ее решительного руководителя, пытаются исходить из надежды на то, что его уход рано или поздно вернет эту страну в стойло надежных союзников Вашингтона. Но наступит ли такое комфортное для США состояние, совершенно неизвестно – в Турции, как и везде, происходит смена политических поколений, и новые лидеры могут оказаться даже более национальными, чем сам Эрдоган. 

В результате на фоне практически тотального контроля, который США демонстрируют по отношению ко всем своим формальным и неформальным союзникам, поведение Турции действительно является выдающимся. Эта страна, хотя и входит в НАТО, не участвует в санкциях против России, не закрывает в отношении российских самолетов воздушное пространство, турецкие банки активно начинают принимать карты нашей национальной платежной системы, а бизнес крайне активно взаимодействует с партнерами в России.

Кроме того, уже вскоре после перехода конфликта вокруг Украины в горячую фазу Анкара в наиболее категоричной форме применила предоставленное ей конвенцией Монтре право управления черноморскими проливами во время военных действий. Сейчас проход через проливы закрыт турецкой стороной для всех военных судов. В этой связи, как вчера было заявлено главой МИД Турции, эта страна перенесла несколько военных учений стран НАТО в акватории Черного моря. В результате страна, поставляющая той же Украине массу вооружений, выглядит чуть ли не олицетворением сдержанности.

Другое проявление турецкой самостоятельности – это продемонстрированная недавно способность занимать принципиальную позицию по вопросу, который для нее действительно важен. Именно требования Анкары стали в последние недели препятствием для того, чтобы рвущиеся в НАТО Швеция и Финляндия немедленно получили приглашение на вступление в альянс. 29 мая президент Эрдоган даже заявил, что пока он стоит во главе турецкого государства, Анкара «не может сказать «да» присоединению к альянсу стран, поддерживающих террор». Камнем преткновения стал вопрос о курдских организациях в этих странах, отказе Стокгольма и Хельсинки экстрадировать в Турцию их участников, находящихся там в розыске по обвинению в терроризме, а также ограничениях на поставку из этих стран вооружений турецкой республике.

Пока позиция Анкары остается твердой, и было бы неосмотрительно рассматривать поведение Эрдогана только как торговлю в стремлении получить от США и европейцев какие-то конкретные материальные выгоды. Скорее всего, ему нужно и то, и другое: получить экономические или военно-технологические приобретения и одновременно заставить Швецию и Финляндию пойти на политические уступки. И эти уступки должны оказаться весьма значительными – практически затрагивающими суверенитет этих стран и их право жить по своим правилам, поскольку речь идет об изменении внутреннего законодательства. 

Для Турции вопрос о присутствии в скандинавских странах Курдской рабочей партии действительно является принципиальным – уже несколько десятилетий эта организация ведет вооруженную борьбу против турецкого государства. Эрдоган не может здесь пойти на попятную – это будет означать слишком много с точки зрения политической репутации. Если он пойдет на уступки ради экономической выгоды, будет нанесен удар по самолюбию турецкого народа, что обесценит существенную часть внешнеполитических достижений главы государства и его риторику.

То, что Эрдоган недавно обвинил скандинавов в неискренности, тоже очень похоже на констатацию факта. Думается, что гордые представители Северной Европы даже подумать не могли, что их вступление в военный блок Запада столкнется с препятствием в виде Турции, к населению которой они ничего, кроме чувства расового превосходства, не испытывают. Позиция Анкары стала для них неприятным сюрпризом еще и потому, что политические элиты обеих стран были уверены – их вступление в НАТО является частью глобальных замыслов Вашингтона, которому Стокгольм и Хельсинки присягнули таким образом на верность в борьбе с Россией. Сейчас все эти радужные планы могут если не потерпеть крах, то застопориться с исполнением по причине турецкой самостоятельности.

Стабильное состояние российско-турецких отношений в условиях нашего острого конфликта с Западом и неприятный «облом», с которым столкнулись Швеция и Финляндия, являются продуктом особого положения Турции в современном мире. На самом деле, иметь с Анкарой дело при президенте Эрдогане не очень сложно – надо просто объективно оценивать ее собственные интересы и понимать, что именно исходя из них она и действует. Другими словами, Турция является сейчас особой страной именно потому, что она нормальна с точки зрения традиционных представлений о смысле и содержании государственной внешней политики. Поведение Эрдогана может нравиться нам или нет в каждом конкретном случае, но оно рационально. И этим, несомненно, выделяется на фоне множества стран, которые могут быть принесены в жертву ради несбыточных иллюзий, амбиций или авантюризма случайных лидеров.

Теги:  НАТО , Россия и Турция

   Читать дальше.