Польские власти официально назвали сумму, которую намерены требовать от Германии в качестве репараций за ущерб, нанесенный стране в годы Второй мировой войны. Польские политики собираются взыскать с немцев 1,3 трлн долларов. Следующей страной, которой Варшава предъявит счет, может стать Россия – которая не выплатила 30 млн рублей золотом, которые, по мнению польской стороны, должна была после Рижского договора 1921 года. С тех пор уже набежали проценты.

Польские власти официально назвали сумму, которую намерены требовать от Германии в качестве репараций за ущерб, нанесенный стране в годы Второй мировой войны. Польские политики собираются взыскать с немцев 1,3 трлн долларов. Следующей страной, которой Варшава предъявит счет, может стать Россия – которая не выплатила 30 млн рублей золотом, которые, по мнению польской стороны, должна была после Рижского договора 1921 года. С тех пор уже набежали проценты.

Конечно, как бизнес-план это не сработает – репарации платят проигравшие под давлением победителей. Никто никогда не заплатит никаких репараций Ираку или Ливии. Германия платила репарации дважды – и оба раза после тяжелых поражений и под очевидным принуждением. Когда в 1922 году Германия не смогла выполнить репарационные поставки в полном объеме, Франция ввела войска в Рурскую область – а Германия ничего не могла поделать с этим, потому что условия Версальского договора лишали ее полноценной армии.

Дальнейшее развитие событий показало, что как сам Версальский договор, так и (особенно) нежелание Франции смягчить его условия, обернулись и для Парижа, и для всей Европы, чрезвычайно плохо. Было бы гораздо дешевле отказаться от репараций и избежать германского реванша – по крайней мере, в той форме, в которой он произошёл в 30–40-х годах 20-го века.

Но, так или иначе, сейчас Польша не располагает силовыми возможностями для того, чтобы принудить Германию к чему бы то ни было – и никаких миллиардов с Берлина не стрясет. Это, как отмечают многие комментаторы, чисто предвыборное обращение к польской аудитории – вернее к той части, которая находит идею требовать репараций привлекательной. Но сам казус интересен в нескольких отношениях.

С окончания войны прошло более 75 лет. Те, кто застал это время хотя бы ребенком, сегодня – глубокие старики. Нынешнее поколение поляков никак не пострадало от преступлений национал-социалистов, нынешнее поколение немцев не принимало в них никакого участия.

Современная Германия безоговорочно осудила национал-социалистическое наследие; никто не ведет и речи о землях, отошедших к Польше после войны. В 1970 году федеральный канцлер ФРГ Вилли Брандт (сам боровшийся с нацизмом и большую часть эпохи правления Гитлера проведший в изгнании) преклонял колени перед памятником жертвам Варшавского восстания. В публичном пространстве Германии не существует никакого другого отношения к действиям Гитлера против Польши, кроме однозначно негативного. Кажется, немцы, со своей стороны, сделали все, чтобы достигнуть примирения с Варшавой. Это совершенно не лишило польских политиков (по крайней мере, некоторых) охоты продолжать требовать репараций. Глубочайшее покаяние немцев в преступлениях нацизма ничуть не смягчило суровой требовательности Ярослава Качиньского и его соратников.

В этом нет ничего уникально польского – в США активисты, выступающие от имени потомков чернокожих рабов, требуют компенсаций за еще более старые обиды. Обиды ужасные, что и говорить – как и обиды, причиненные Польше – но относящиеся к давно ушедшим поколениям. В нынешних США и плантационное рабство, и расовая дискриминация уже очень давно остались в прошлом и сделались предметом ужаса и проклятия – что ничуть не удовлетворило активистов.

Нарастающие претензии, предъявляемые от лица пострадавших, никак не зависят от доброй воли тех, кто оказывается в роли наследников злодеев. Невозможно покаяться достаточно глубоко, чтобы получить прощение. Как немцы, так и белые американцы очень старались – и без толку.

Почему? Потому что историческая непримиримость продается гораздо лучше, чем примирение; ее гораздо удобнее эксплуатировать. Можно попытаться привлечь избирателей успехами в экономике или улучшением здравоохранения – но для этого надо что-то реально улучшать. Несравненно дешевле разогреть старую вражду – а требование репараций за обиды прошедших поколений является идеальным средством для этого. Можно напомнить, какое зло причинили нам враги – а то люди уже забыли. Когда враги откажутся платить – этим они покажут, какие они нераскаянные злодеи.

Вражда приводит к тому, что люди ищут сплочения – и в качестве фигуры, вокруг которой они объединяются, оказывается тот, кто эту вражду подогревает.

Апелляция к чувству ущемленности – «ты живешь хуже, чем заслуживаешь, в этом виноваты другие, и их надо заставить заплатить» – помогает привлечь голоса людей, даже если сама перспектива получить какие-либо деньги остается зыбкой.

В общем, кругом сплошные политические выгоды – даже если ни немцы, ни, во вторую очередь, русские, не дадут ни копейки.

Надо сказать, что идея, что немцы нам до сих пор должны, высказывалась несколько лет назад и у нас в Думе – но, к счастью, заглохла. К счастью – потому что припоминание старых обид, хотя и может быть весьма полезным конкретным политикам, на уровне страны (и ее конкретных граждан) приносит только вред.

Чтобы улучшить свое положение, надо учиться и трудиться – а главное, принимать ответственность за свою жизнь на себя. Если в ваших нынешних неустройствах виноваты враги, которые к тому же еще и отказываются платить компенсации за это, то вы ничего не можете поделать с вашей жизнью. Все, что вам остается – это только портить себе кровь, исходя бессильным негодованием на врагов.

И нам, пожалуй, не стоит отвечать на польские финансовые претензии – если они будут заявлены – припоминанием осады Троице-Сергиевой лавры или еще чем-нибудь из нашей долгой и печальной совместной истории. Как говорит древняя мудрость, «кто старое помянет – тому глаз вон».

Теги:  Польша , Германия , Вторая мировая война

   Читать дальше.